Охотник за смертью - Страница 90

Цыгане такими знаками лошадей успокаивают. Но вот ведь – и для Маришки сгодилось.

– Я хочу уточнить кое-что. Этот Очкарик – он ведь просто материализовавшийся плод коллективного воображения? Так почему же с ним не справились экзорцисты? Что с ним не так?

– Что с ним не так, – хмыкнул Сергей Иванович, – это нам как раз и предстоит выяснить. На практике. Когда фантазия начинает убивать отнюдь не фантомными методами, усилия экзорцистов оказываются бесполезны. Да, вы правы, Марина Рустамовна, Очкарика придумала пятнадцать лет назад не очень умная учительница начальных классов. А еще более неразумные родители ее учеников, вместо того чтобы объяснить чадам, что не бывает чудовищ, убивающих прогульщиков, и вместо того чтобы объяснить учительнице, какая она… неумная, нашли затею удачной. Понять их, наверное, можно. О том, какую силу имеют детские фантазии, они вряд ли задумались. А вот о том, что нет других способов воздействовать на детишек, чтобы те посещали школу, подумали наверняка. Ну а за пятнадцать лет выдумка превратилась в реальное чудовище. И на данный момент мы имеем пять случаев исчезновения школьников только за последние два года. Цифра, скажу без преувеличения, ужасающая. Да вы садитесь, Марина Рустамовна. Вопрос был интересный. По существу. Но обсуждать-то его можно и сидя, верно?

Маришка послушно плюхнулась на удобный стул.

Дюха хмыкнул и налил ей минералки:

– Страшно? – спросил одними губами.

– Очень! – так же беззвучно ответила Маришка.

Боялись они не Очкарика. Боялись Сергея Ивановича и остальных. Никогда раньше не приходилось видеть так близко спецов такого высокого класса. Только на лекциях. Но там – совсем другое дело.

– Будем ловить Фредди Крюгера. В детстве, – тихонько подал голос Макс.

Похихикать над шуточкой они не успели, потому что Сергей Иванович внимательно поглядел в их сторону:

– Интересное замечание, лейтенант. Сходство действительно есть. Не припомните, этого Крюгера в конце концов уничтожили, или сериал бесконечный?

– Новая серия вышла… – пробормотал Макс, вставая.

– Спасибо, – кивнул Сергей Иванович, – это очень обнадеживает.

Уже пять месяцев, как Маришка была курсантом уральского отделения института прикладной этнографии. УрИПЭ – аббревиатура дурацкая, и вообще звучит идиотски. Исследования, правда, вполне серьезные. Более серьезные, чем хотелось бы человеку, никогда в жизни не верившему ни во что, кроме того, что можно потрогать руками. Ну, в алгебру еще.

Ей предложили начать учебу прошлой весной, спустя где-то неделю после кошмарной ночи в Поташках. И поступило предложение от – кто бы мог подумать! – Аллы Ефимовой. Ведущая «Тайновидения» уже пятнадцать лет была сотрудником ИПЭ, дослужилась до майора и, оказывается, способна была не только составлять гороскопы и заговаривать фотографии по телевизору.

Что тут скажешь? Они повсюду.

Стипендию, кстати, обещали приличную. Не только в сравнении с университетской, а вообще – приличную. И, кроме того… то есть, в смысле, это было главной причиной Маришкиного согласия, ИПЭ имел какое-то отношение к Хельгу. Или Хельг – к ИПЭ. В этом Маришка так за полгода и не разобралась.

В прошлом мае она думала, что больше не захочет даже слышать о красивом черноволосом парне, который о людях говорит «они» и вообще как-то связан с тем, что случилось в Поташках. Но мыслей этих хватило ровно на день. После чего Маришка не то, чтобы потеряла сон и аппетит, но начала испытывать некое томительное волнение, снова и снова вспоминая подробности их короткой встречи и еще более короткого разговора.

И страшно сердилась на себя за то, что проспала всю дорогу до дома. Нет, чтобы воспользоваться моментом и познакомиться ближе!

А ведь ему, Хельгу-Альгирдасу, зачем-то нужно было знать, как ее найти, если что.

Если – что?

Видимо, под этим «если» подразумевалось – если Маришкой заинтересуется ИПЭ. Вот только сама Маришка, уже оказавшись в институте, сколько ни интересовалась Альгирдасом и Орнольфом, так ничего вразумительного и не узнала. О да, эти двое были здесь на слуху. В смысле, слухов хватало. Только вот какие из них заслуживали доверия? И были ли таковые вообще?

Правду знали разве что где-нибудь на самом верху. Причем дирекция уральского отделения ИПЭ к самым верхам не относилась. Да и в целом, не научную деятельность вели в институте. Хотя, конечно, исследований тоже хватало. Возможно даже, сотрудники научного отдела полагали, что они здесь самые главные. Однако мало ли, кто и что предполагает.

Насколько удалось выяснить Маришке, директор УрИПЭ, Сергей Иванович Корнев, время от времени имел какие-то контакты с господином Касуром. Это у Орнольфа фамилия такая была, оказывается. А у Хельга фамилия была Паук. Альгирдас Паук. Звучало это, мягко говоря, странно, но уж чем-чем, а странностями в институте можно было удивить разве что курсантскую зелень. И кстати, с Хельгом не контактировал даже Сергей Иванович. Вообще никто из тех, с кем прямо или косвенно успела познакомиться Маришка, не мог похвастаться тем, что перебросился с Альгирдасом хотя бы парой слов.

Мизантроп. Вот уж верно сказано.

По большей части их взаимодействие с ИПЭ заключалось в том, что Касур звонил директору и предлагал приехать в определенное место. С врачами, психологами и контейнерами для сбора образцов. Врачи – для оказания помощи гражданским лицам. Психологи – для их же, гражданских лиц, реабилитации. Ну а контейнеры – для останков негражданских, и далеко не всегда лиц.

Примерно так же получилось в Поташках. Только там история была еще более темная, чем обычно. Подробности выяснить Маришке не удалось – все-таки не было у нее такой всепролазности, как у погибшей Ленки. А о том, что в Поташках Альгирдас сделал совсем не то, что намеревался, и спас их пятерых, провалив при этом запланированную операцию, Маришка и так знала.